Неточные совпадения
Следующие 4 дня были посвящены осмотру рек Тахобе и Кумуху. Сопровождать нас вызвался младший из солонов, Да Парл. Это был молодой человек крепкого телосложения, без усов и бороды. Он держал себя гордо и свысока посматривал на стрелков. Я невольно обратил внимание на легкость его походки, ловкость и изящество
движений.
О моем соприкосновении с народными религиозными
движениями и чаяниями я буду говорить в
следующей главе.
Случилось это
следующим образом. Один из наших молодых учителей, поляк пан Высоцкий, поступил в университет или уехал за границу. На его место был приглашен новый, по фамилии, если память мне не изменяет, Буткевич. Это был молодой человек небольшого роста, с очень живыми
движениями и ласково — веселыми, черными глазами. Вся его фигура отличалась многими непривычными для нас особенностями.
Ни человек, ни человечество не могут в своем
движении возвращаться назад. Жизнепонимание общественное, семейное и государственное пережито людьми, и надо идти вперед и усвоить
следующее, высшее жизнепонимание, что и совершается теперь.
Движения его всегда были стремительны и неожиданны; он словно не ходил, а носился, коротенький, как воробей, и никогда нельзя было узнать по его лицу и положению, что он сделает в
следующую минуту.
Вначале я тупо и оглушенно стоял — так было здесь тесно от
движения и беспрерывных,
следующих один другому в тыл, замечательных по разнообразию, богатству и прихотливости маскарадных сооружений.
Так торжественно прошла во мне эта сцена и так разволновала меня, что я хотел уже встать, чтобы отправиться в свою комнату, потянуть шнурок стенного лифта и сесть мрачно вдвоем с бутылкой вина. Вдруг появился человек в ливрее с галунами и что-то громко сказал.
Движение в зале изменилось. Гости потекли в
следующую залу, сверкающую голубым дымом, и, став опять любопытен, я тоже пошел среди легкого шума нарядной, оживленной толпы, изредка и не очень скандально сталкиваясь с соседями по шествию.
Плотинный подошел к нам, вежливо поздоровался со мной и велел машинисту дать полный ход маховику, чтобы показать весь эффект его могучего
движения; мы полюбовались вертевшимся в полторы тысячи пудов чудовищем и побрели в
следующий корпус, где производилась прокатка листового железа.
Всюду
движение и всё
движение, нет ни одной сотой секунды покоя, — как же я уловлю действительность, как познаю её, если сам я в каждый данный момент не то, чем был, и не то, чем буду в
следующий?
Аян взял тоненькую костяную пластинку. Сначала он увидел просто лицо, но в
следующее мгновение покраснел так густо, что ему сделалось почти тяжело. Быть может, именно в полустертых тонах рисунка заключалась оригинальная красота маленького изображения, взглянувшего на него настоящими, живыми чертами, полными молодой грации. Он сделал невольное
движение, словно кто-то теплой рукой бережно провел по его лицу, и засмеялся своим особенным, протяжным, горловым, и заразительным смехом. Пильчер сказал...
На
следующей станции мы переменили лошадей в таком селении, которое своими жителями произвело на меня необыкновенное впечатление: это были татары, перекрещенные в православное вероисповедание, как мне сказали, еще при царе Иване Васильевиче; и мужчины и женщины одевались и говорили по-русски; но на всей их наружности лежал отпечаток чего-то печального и сурового, чего-то потерянного, бесприютного и беспорядочного; и платье на них сидело как-то не так, и какая-то робость была видна во всех
движениях; они жили очень бедно, тогда как вокруг и татарские, и русские, и мордовские, и чувашские деревни жили зажиточно.
Вследствие прогресса физики мы находимся на повороте восходящего
движения цивилизации, делая первый шаг вверх, на низшую ступень
следующей восходящей ветви.
После одного сильного толчка человек, или кукла, опустился плавным
движением на колени к сидящему солдату, тот, в свою очередь, оттолкнул, и оно, перевернувшись, село к
следующему, и так еще и еще.
Но, спрашивая, он уже знал, какой Николай стоит перед ним. Важность исчезла с его лица, и оно стало бледно страшной старческой бледностью, похожей на смерть, и руки поднялись к груди, откуда внезапно вышел весь воздух.
Следующим порывистым
движением обе руки обняли Николая, и седая холеная борода прикоснулась к черной мокрой бородке, и старческие, отвыкшие целовать губы искали молодых свежих губ и с ненасытной жадностью впивались в них.
И можно, конечно, обманывать себя надеждой, что, миновав путь «феноменологии сознания» [Точнее, «Феноменология духа», о которой сам Гегель писал
следующее: «В «Феноменологии духа» я представил сознание в его поступательном
движении от первой непосредственной противоположности между ним и предметом до абсолютного знания» (Гегель.
Спор о «Фаворском свете» заключался в
следующем: исихасты (букв.: пребывающие в покое — представители мистического
движения в среде греч. монашества XIV в. на Афоне) — Григорий Синаит, Григорий Палама, Николай Кавасила, патриарх Филофей и др. — считали, что Фаворский свет есть таинственное проявление божественной славы.
Манифестаций, разумеется, не было таких, которые вызвали бы беспорядки. Но радикальная молодежь ожесточилась, и к 1865 году усилилось подпольное
движение, которое и вызвало в
следующем, 1866 году, покушение Каракозова.
Едва вошли в деревню, как увидали поспешно
следующую шайку Косы, предпринявшего на эту деревню свое обходное
движение.
По-видимому, он уже плохо соображал, потому что
следующим таким же быстрым и решительным
движением он выхватил револьвер — точно улыбнулся чей-то черный, беззубый, провалившийся рот.
Такое заключение историков можно объяснить разве только
следующим: 1) история пишется учеными, и потому им естественно и приятно думать, что деятельность их сословия есть основание
движения всего человечества, точно так же, как это естественно и приятно думать купцам, земледельцам, солдатам (это не высказывается только потому, что купцы и солдаты не пишут истории), и 2) духовная деятельность, просвещение, цивилизация, культура, идея, — всё это понятия неясные, неопределенные, под знаменем которых весьма удобно употреблять словà, имеющие еще менее ясного значения и потому легко подставляемые под всякие теории.
18-го и 19-го ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19-го числа началось сильное хлопотливо-возбужденное
движение, продолжавшееся до утра
следующего дня, 20-го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
Если цель истории есть описание
движения человечества и народов, то первый вопрос, без ответа на который всё остальное непонятно, —
следующий: какая сила движет народами? На этот вопрос новая история озабоченно рассказывает или то, что Наполеон был очень гениален, или то, что Людовик XIV был очень горд, или еще то, что такие-то писатели написали такие-то книжки.